Эти полушарики с лапками и крылышками везде. «На окнах, в окнах», на гаубице, на подполковнике, на тротуаре (с желтыми внутренностями), на мне. Говорю же — везде.
Так это все символично, и пора бы уже придумать что они символизируют, но... Ничего такого божьего не происходит. Как-то наоборот.
Понял я — нельзя доверять чувства незнакомым людям. А вообще лучше чувствовать одно, а делать как все. Бац. И снова крайность.
Сейчас я хочу рассказать историю, которую хочу рассказать всем. Но не могу называть имен. А не называя имен получаются какие-то бредовые отрывки. Если назову имена, то все снова подумают, что я не в себе, раз так раскрываю свои чувства. Но вот такой я. Раскрыватель своих чувств. А вы, люди, остаетесь без истории.
Не хочу чтобы события, случившиеся со мной за последнюю неполную неделю как-то повлияли на что-то. Скорее всего, они и не повлияют, потому что я последовательно вспоминаю всякие разговоры и последовательно привожу контраргументы. Все становится на свои места. Надо учиться сразу отфильтровывать мусор, чтобы не находить контраргументы к нему.
Я не (не пропустите частицу «не»!) ненавижу ложь, лицемерие и унижение. Они так естественны. Мне давно не врали. То есть сознательно. А тут такое. Мне так стало интересна природа этой лжи. Я улыбался и думал: «Врёт». И не во спасение (потому что никто не терпит бедствие), и не во имя любви (потому что ее я не чувствую), и вообще не знаю зачем. Даже думать нечего — плохо так врать.
Сейчас, раздумывая о своей персоне, как о «человеке в консервной банке», я чувствую духовное родство с одним только человеком. Он написал «Аносова, я тебя любил!» на нескольких стенах в нашем городе (запятую он забыл написать). Не потому, что я тоже кого-то любил и разлюбил на этой неделе.
Просто он жить хочет так же, как и я.
Комментировать