Архив Апрель 2006

Эпиграф приведен в 11-м комментарии к моему сочинению от 2 апреля.

«Другое кино» для современного зрителя — это кинематографический бренд.
Режиссер, декларирующий свое кино Другим, обеспечивает себе не очень большую, хотя очень резво растущую, но постоянную аудиторию. Которая, если и фильм-дерьмецо ей не понравится, ну уж посмотреть сходить обязательно сходит. А после просмотра любители другого обязательно заявят, что посмотреть несомненно стоит, ибо каждый находит в нем что-то свое.

Есть отдельные личности, которые в местах просмотра кина Другого, обязательно плачут. И меряют маргинальность фильма по, собственно, объему выплаканного, берут на вооружение несколько новых фраз и на следующий день мнят себя в коллективе Ренатой Литвиновой.

И ведь в чем закавыка, как можно назвать «Другой» фильм плохим, или там некачественным, ведь всегда создатели скажут, что вот в этом плохо поставленном свете есть большой художественный смысл, уродливость операторской работы нивелирует уродливость персонажей и т.п..
Я тоже никогда не говорю про другой фильм «плохой». И вам не стоит, а то, знаете, прослывете людьми, так сказать, неграмотными и не разбирающимися в современном кинематографе вообще.

И еще одна неприятная черта зрителей маргинального кино, брезгливое отношение к голливудским продуктам.
Доходит до абсурдов вроде:
«Давай сходим на Я, робот, — нет, на такое я пойтить не могу»
«Нее, так опуститься..»
Вот, дура, а она уже 2 месяца не была в кино с мужчиной, и от этого здоровье ее катиться под откос.
А мне так понравился Я, Робот, чувак ;)

Ну а Голливуд отвечает на ответ приветом, и начинает клепать такое серийное, знаете, другое голливудское кино. Симпатично получается, вот оскаров стали давать за гей-фильмы..симпатичненько, так, мой мальчик..

Еще такие личности не любят МакДональдсы и постоянно про них сквернословят. Но почему-то там иногда едят.

А еще принято считать, что если кино черно-белое, то оно другое по определению. Я думаю это вполне объективное суждение, и с ним сложно поспорить, поскольку недругое кино, оно-то, по определению, цветное.

Радуют жизнь люди, получающие удовольствие от красочного цветного кино, в котором обязательно какой-нибудь герой всех книжек скачет на средневековой лошади в кроссовках адидас. У них у самих такие, новенькие в гардеробе, в коробочке, купленные в кредит, да ;)

Давайте разберемся, что же составляет содержание другого кино?
(честно признаюсь, начиная писать еще комментарий, не имел никакой четкой позиции по другому кино, но недолюбливал), сейчас и сформируем мою твердую ;) позицию.

Итак другое это..

психологическое кино типа мелодрама, где там все общаются, страдают, любят и просто ищут близких.. там, возможно на другой планете или в загробном мире. У ненастроенных зрителей вызывает обычно регулярную зевоту и сонливость, заканчивающуюся, собственно, сном.

жестокое кино, смачно, у настроенных зрителей текут слюни или дрожат колени, ненастроенные уходят в начале сеанса, уводя за ручку маленькую дочурку:
«Папа, почему, у меня из пальца кровь течет красная, а у дяди из головы белая, у него что там, кость жидкая?»

другую фантастику толком так и не научились снимать кароче.

такое безжанровое, фотографического типа, блин, красиво, блин, вообще бывает.

ну и остальное, много я его не видел.

Да, наверно, чтобы быть крутой девчухой, надо смотреть другое кино, хотя бы раз в месяц, для укрепления здоровья, а чтобы быть крутым чувачочком не надо, чувачочки, они и так крутые ;)

Эта новость пришла мне в голову в понедельник, но только сегодня захотелось что-нибудь написать. Сегодня четверг.

Отрывок из фильма «Миранда со льдом» ("Miranda").

Френк же работает в библиотеке. Да, не совсем Мартин. И когда после второй встречи с Мирандой, они приходят к нему домой и садятся на диван:

— Френк, только не говори, что мы сейчас будем с тобой заниматься сексом.

— Нет, что ты.

— Это еще почему?

— Ну, я считаю, что надо знать о девушке что-то особенное, прежде чем заниматься с ней любовью.

— Да? Хм. Например?

— Например, дай подумать... например какой у нее любимый цвет.

— Любимый цвет? Да, наверное, ты прав.

Далее небольшая беседа.

Потом сцена: Френк и Миранда спят на диване сидя. Наверное, много болтали, устали и уснули.

Потом сцена: Миранда просыпается и начинает тормошить Френка.

— Что?

— Голубой! Мой любимый цвет.

Потом сцена: постельная.

Конец отрывка из фильма «Миранда со льдом» ("Miranda").

Я же лежу на диване, улыбаюсь. Думаю о том, как я съездил однажды в Петербург, как я, возможно, съезжу в Волжский. Думаю: «Снова фильм про меня. Тотальная среднестатистичность! Нирыбанимясность!».

Можно было бы посидеть на подоконнике, да очень хотелось посмотреть, чем там у меня все это кончится.

P.S. Как правильно? Френк или Фрэнк? Я не знаю, извините. Надо было писать Франк... или Франт. Live from France.

P.P.S. Джон Симм (John Simm), играющий в этой картине роль Фр?нка, в том же 2002 году сыграл в двухсотминутном двухсерийном фильме "Crime and Punishment" (based on novel by Fyodor Dostoyevsky). Был Раскольниковым.

P.P.P.S. Чем больше пишу про Миранду, чем больше обо всем этом думаю, тем больше хочу посмотреть этот фильм во второй раз. И тем больше не хочу. Боюсь, что это мое впечатление зависело от настроения. А на самом деле там не про меня. Ну и что мне тогда делать?

P.P.P.P.S. Отрывок воспроизведен из той части памяти, которая отвечает за фиксирование чувственного восприятия. Вполне возможно, что в фильме не было такого момента. Или не совсем такой. По-моему, был.

Летняя ночь. Небо усыпано мирриадами звезд и от этого совершенно не темно.

Холм,покрытый густой травой и небольшой лесок на той стороне холма, которой он спускается к тихой маленькой речке.

Двое солдат, закапывающих мужское тело. Мужчина - утопленник, но пролежал в воде не долго. Его белая кожа уже успела приобрести голубоватый оттенок и не сильно, но разбухла, напитавшись влагой.
Необыкновенная тишина. Солдаты только поменялись и один спускается к реке - попить и умыться:

• Ну ничего, вот кинутся все искать этого... А мы с тобой знаем где тело. Скажем своим, что сами убили - пусть боятся, не то забывать стали о нашем авторитете.
  

Второй отвечает молчанием - он копает. Понятно, что обоим жутко, но ни один не показывает вида.

Чтобы не переносить тело, они выкапывают из-под него землю, постепенно образовывая могилу.
Вот парень "вынимает" новую порцию влажного чернозема и голова женщины оказывается ниже уровня травы. Женщина кладет руку на край "могилы" и приподнимает голову на траву. Парень, не замечая ее движения, опять, выкапывает землю из-под головы. Она повторяет движения. Солдат, в надежде, что показалось, кидает землю ей на лицо и вдруг слышит ее голос:

• Осторожнее, мне же не чем дышать.
  

Парень застывает в растерянности, а она протягивает руку и начинает гладить его по колену. Испуганный парень словно парализован. Не слышно ни звука. Женщина обхватывает руками его шею и тот как-то боком падает на нее так, что его голова оказывается на ее груди. Она обнимает его.
Их обоих быстро заваливает земля, трава застилает плотным ковром это место, будто ничего не было. На траву выдвигается надгробная плита с надписью на непонятном языке и выгравированным профелем женщины.

Второго солдата, в эту же ночь, находят утонувшим двое его сослуживцев.

• Хочу начать новость словами: "Сколько сегодня звезд!"... Стоп. Но их не должно быть. Весь день было пасмурно, и лил дождь... Откуда могут быть звезды?
  

Эти мысли просто вытащили меня из ванной и понесли к окну. Удивлению нет предела: «Небо усыпано миллионами звезд! Вы только выгляните в окно и увидите этих крошечных светлячков! Отсюда, из города, они кажутся такими маленькими, такими далекими, что вот-вот исчезнут... Тогда появляется болезненная необходимость подпрыгнуть так высоко, на сколько возможно, протянуть руку и ухватить хотя бы пару звезд, остановить их «исчезновение», ведь они - дорога… Дорога, ведущая прямо из сердца прямиком домой. Туда, где они ярко-ярко и близко-близко. Туда, где их сила на столько велика, что не сложно осветить целую улицу, целый город, целое сердце…

А тут… они просто чахнут на глазах.

Доктор Винер вставил ключ в замочную скважину. Чтобы представить замочную скважину кабинета Доктора Винера, менее всего следует вспоминать красивые фильмы. Нет, солнце из окна напротив в нее еще не светит, пылинки не играют его лучами. Цвета вокруг не спокойные бежево-коричневые, а апатичные бело-серые.

Ключ проворачивается, и вот он — кабинет Доктора.

Лужа, наверное, должна высохнуть. Чаинки и сигарета прилипнуть к полу, где-то должна лежать спичка. Но все чисто, а на столе лежит бумажка. На ней тупым простым (наверное, чтобы не нарушать эту мрасную симфонию серого) карандашом написано: «доктор Винер вы свинья». Доктор скупо улыбается, бросает бумажку в урну.

Клавдия Максимовна давно должна была привыкнуть к таким выходкам уже не молодого Винера, но все время возмущалась — как может быть, чтобы образованный взрослый человек такое вытворял? Она, значит, малограмотная бабушка, которая моет полы на всем втором этаже этого отделения, не может позволить себе такого, а интеллигент Винер — может. Срам! Что и говорить про молодежь!

Устало вздохнув, Доктор посмотрел в окно. Не то, чтобы он действительно устал — просто вздохнул устало автоматически. В окне все было черным-черно. Видно было только лампу, которая светила на его потолке. Это отражение в окне ему понравилось намного больше, чем вчерашний вид из окна.

Теперь он вздохнул бодро и приготовился идти на утреннее совещание. Сначала заведующая быстро скажет, в чем проблема сегодня, а потом, когда все уйдут, спокойно спросит: «Доктор Винер, ну сколько можно? Вы уже не ребенок. Что значит это ваше: „Счастливым быть не может“ в истории больного N?».

Доктор Винер кивнет головой и выйдет. Хорошая она, эта заведующая. Повезло Доктору Винеру. «Надо будет что-нибудь подарить ей на восьмое марта. Или нет. На восьмое марта она и так счастливая будет. Подарю завтра»

Выйдет на крылечко, закурит. «Да не такой уж я и плохой». И пойдет лечить людей.

— Антон, ты технократ.

— Нет, я не технократ.

— Антон, ты технократ.

— Нет, я не технократ.

— Антон, ну ты же технократ..

— Да ладно, бросьте вы..

Пенёк в центре города.

Город, сука сложная.. Самара, город по-своему красивый голубыми глазами.. Спилили дерево, чтобы не мешало урбанизму.
а оно мертвое помогает. Сижу, курю.. Умные ребята.. Слушаю Кино.
Таксист, сука, показательная.. дает сдачу со стольника:

— Ну что, у меня же тоже совесть есть, с иностранцами работаете,
что я буду со студентов брать..

Старое дерево, крепкий пыльный пень.

Доктор Винер написал на последнем листке «Счастливым быть не может», закрыл дело этого сложного больного.

На подоконнике стоял горячий чайник и холодная чашка. Доктор сделал чай, насыпал сахара, чтобы тот падал на коричневые листья чая, которые обязаны были присутствовать в чашке Винера, когда он пил чай. Медленно размешав сахар чайной ложкой, стараясь как можно звонче стучать по стенкам и дну стакана, он сказал: «Отличный, наверное, чай», — и вылил его на пол.

Чай на полу был жалок. Бесформенный, он растекался по неровно постеленному линолеуму кабинета Винера. Доктор отвернулся и теперь посмотрел не на подоконник, а прямо в окно. Весна стояла ранняя. Вид, открывавшийся из окна, тоже был жалок. Покачал головой, потрогал подбородок.

В нижнем ящике стола у него всегда были сигареты, хотя доктор не курил. Так, иногда. Сегодня, например. Доктор сел в кресло, достал пачку, повертел ее в руках. Наконец, открыл. Пачка недосчитывалась пары сигарет.

Вставил сигарету в рот, касаясь ее только сухой стороной губ, рассмотрел коробок, чиркнул спичкой. Так и замер.

Когда спичка начала догорать, и стало уже совсем больно, он вычурно медленным движением, подавляя рефлекторную дрожь в своей правой руке, бросил спичку в лужу из чая, которая занимала уже значительную площадь.
«Отличная, наверное, сигарета», — подумал Винер и бросил сигарету туда же.

Надел пальто, подошел к двери, взял за ручку и посмотрел на нее еще раз. Вспомнил университет, шутки про Роршаха.

Вышел из кабинета, закрыл дверь, направился в регистратуру, шаркая ботинками по полу коридора.

Так и жил Доктор Винер.

— Я сегодня не могу. Да, уезжаю. На выходные. Ладно, пока, окей.

— Девушка, мне в Петербург, пожалуйста. В семь часов. Отлично.

— Привет. Я извиняюсь. У меня билет на это место.
— Ой, простите.
— А Вы не хотите сидеть рядом с иллюминатором?
— Хэ, нет, я просто перепутала немножко..
— А. Понятно. Отлично. Спасибо. Извиняюсь за беспокойство.
— Нет, если хотите, я могу сесть на ваше место.
— Нет, нет, что Вы, все нормально. Окей. Да.
— У Вас почти не осталось времени, чтобы передумать, скоро взлетаем.. Точно все нормально, я Вам не помешал?
— Будем считать, мы знакомы.
— Хах
— Я Алиса.
— Ну, очень приятно, Алиса.. Не бойтесь, я не буду вспоминать про Льюиса Кэрролла.
— Ха, очень приятно слышать... На самом деле, у меня точно две фобии. Когда меня поселяют в эту страшную сказку, и сидеть рядом с иллюминатором.. Но я все же останусь тут, хорошо?
— Да, да, конешно. Вы любите бояться?
— Хм. Красиво очень и страшно. Хочу, чтобы красота осталась, а страх пропал,.. вот. А Вы, чего Вы боитесь? Может быть знакомиться с симпатишными девушками?
— Хах, какой элегантный комплимент, вы оставили меня не у дел..
— Так что, Вы боитесь меня?
— Ну нет, зачем же мне Вас бояться.
— В смысле комплексуете?
— Нет.
— Правда?
— Вы считаете, что люди в поездах говорят правду, а в самолетах врут?
— Какой Вы интересный и неискренний человек.
— А Вы любите оценивать людей, да?
— Извините, молодые люди. Помойму вам тоже стоит пристегнуться. А то будет не столько красиво, сколько страшно.
— Да, спасибо Вам.
— Большое.
— Ой, а что Вы беременны?
— ..Да
— Потрясающе.
— Что?
— Пукаете?
— Алиса, простите пожалуйста.. Я очень люблю детей.
— Ну и что?
— Ну просто.. Помойму Вы не очень обиделись.
— (шепотом) Если честно, я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться, расхохотаться.. Простите, что Вас смутила.
— Я вот всегда, когда слышу «Если честно..» и «На самом деле..», задумываюсь, свидетельствует ли это о неискренности..
— Пукаю.
— Вы потрясающая беременная девушка. Какая-нибудь птица, увидев вас с той стороны иллюминатора должна непременно влюбиться.
— Это потому что там не слышно запаха?
— А кто у Вас внутри?
— Не знаю, хочу сюрприз.
— Отлично. Вообще Вы молодец.
— Просто так?
— Ну да.

...
— Боря, Борис, привет милый. А это мой попутчик. Ой, я же не знаю как Вас зовут! Но он очень милый, посмотри на него
— Добрый вечер, Борис. У Вас очаровательная беременная Алиса. Очень приятная.
— Хм.. Спасибо, дружище. А Вы к кому-то в Питер, или один?
— Да, я к одному очень старому.. товарищу, на выходные.
— Борис — боксер.
— Да, я примерно понял по рукопожатию, очень приятно, ребята.
— О, старичоок!
— Здарова, как у тебя.
— Да вот все, отлично долетел.. Ну а ты как тут, от этой промозглой погоды не задряхлел?
— Да, тут так.. Ну давай, пошли в такси.
— Слушай, че-то меня все эти речные трамвайчики и разводные мосты.. Не очень. Хочу жаркую погоду, блин.
— Ну, да..
— Слушай, нет, нет, ты не обижайся. А ты все так же восхищаешься фигурным катанием?
— Э, да Да.
— Я тут пока летел, делать было нечего, и в интернете заказал билеты на завтра, на чемпионат Европы..
— ?
— В Баку.
— Поехали в аэропорт.
— Слушай, кайф-то какой. И че я в этот Питер поехал. Вот где тепло-то. Блин, как у них тут здорово, чисто.
— О, пойдем в мороженое. Мы же северные люди.
— Смотри, вон те две очаровательные туземские мулаточки. Глазами стреляют, как неисламские девушки.
— Ты что, взгляд восточной женщины, этоо.. у.
— Слушай, интересно, они думают, кто мы?
— Во-первых, не пидарасы.
— Хах, да в дорогих помятых костюмах, без галстуков, ну наверно, типа на себя мы похожи, чувак.
— Должно быть им очень интересны.
— Ну пошли.
— Пошли.
— Арина
— Ирада
— Зд`орово, любители фигурного катания?
— Ну нам нужно поторопиться добрать еще два билета.
— Вот, Ирада, это двойной аксель. Чисто.
— Смотри какая красивая дорожка шагов, обрати внимание.
— Слушай, мусульманские девчонки, а такие простые в общении, да, открытые, совсем не зажатые.
— Да, классные.
— Телефончик взял?
— Нет.. вот открытка бакинская.
— О, и у меня тоже.
— Ты когда-нибудь думал, что будешь в Баку смотреть фигурное катание?
— Вчера в самолете.
— Вот конь, а..
— А то что с азербайджанками?
— В школе понял.
— Углымок все-таки.
— Нет ты.
— Давай поспорим!.

— А ведь в Самаре никто не поверит, что был в Баку, улетев в Питер.
— Да, здорово прогулялись. Ну пока.
— До встречи.
— Ну годика через три может увидимся
— Да, раньше не прилетай.
— Хах.